Когда начинаешь учить французский, поначалу сталкиваешься со сложной, на первый взгляд, системой произношения. В слове «птица» (oiseau) все буквы написанные и произносимые поменялись местами: eau читается как «о», а oi как «уа», а s как «з». Потом быстро привыкаешь, и проблем не возникает, ибо исключений совсем не много. Это не английский с одной из самых сложных систем фонетической записи в мире (есть чудесная шутка о слове fish, которое можно было записать как ghoti, если бы в английском были абсолютно устойчивые правила чтения — ведь gh читается как f в слове enough и и. д.).
Короче говоря, к фонетике французского быстро привыкаешь и тут начинается второй весёлый этап — правила чтения иностранных имён собственных. Дело в том, что ленивые французы просто берут оригинальное написание на латинице и читают его по своим правилам произношения. К Ичкоку и даже Оуксу я привык быстро (французы никогда не произносят букву h), а вот привыкнуть, например, к тому, что Мурнау превратился в Мюрно было гораздо сложнее. На бумаге-то изменений никаких, а вот со слуха порой сразу понять, о ком идёт речь, трудно.
Ещё французы часто придумывают фильмам свои названия, а не переводят оригинальные, но это уже другая история: то, что французы сотворили с фильмографией Форда, просто уму непостижимо. Каждому второму фильму придумано из головы новое название: «Пленница пустыни» и «Китайская граница» вместо Искателей и Семи женщин. Линкольн исчез из названия фильма Молодой Линкольн, зато появился во французском названии Узника острова акул и т. д.
Метка: John Ford
Indians in cinema
Не могу удержаться от комментария по поводу возмущений некоторых расистов, что негры играют роли «белых людей» и даже (о, Боже!) Русалочки. Они так бы оскорблялись, когда индейцев в кино играли немцы и сербы: Хайнрих фон Кляйнбах («Искатели») и Гойко Митич. Впрочем, справедливости ради, Джармуш этим возмущался, но больше никого не знаю.
10 любимых фильмов
№10 из самых любимых фильмов.
Le Déshabillage impossible par Georges Méliès, 1900.
Last but not least, маленький, но не меньший.
Наверное, не стоит здесь писать развёрнутый текст, чтение которого займёт больше времени, чем просмотр фильма.
Жорж Мельес, продюсер, режиссёр, актёр и просто Волшебник — человек, с которого началось моё увлечение историей кинематографа. Свой маленький шедевр он снял, когда кинематограф был ещё младенцем и только учился ходить.
Кино, особенно игровое — это почти всегда чьё-то большое сновидение, даже если мы не видим сон непосредственно в кадре. И нет больше фильма в мировом кинематографе, который с таким реализмом и с такой скоростью благодаря одному единственному трюку (не забудем, правда, про прекрасную пластику самого Жоржа Мельеса) намертво заключает зрителя в темницу страшного сна, из которого невозможно выбраться.
Этот фильм я смотрел едва ли не большее количество раз, чем все остальные фильма списка вместе взятые.
№9 из самых любимых фильмов.
Sherlock Jr. by Buster Keaton, 1924.
«Шерлок младший» Бастера Китона достоин места в списке самых важных фильмов мирового кинематографа, не говоря уже о списке моих любимых фильмов.
Из всей фильмографии великого комика меня привлекает больше всего именно этот фильм, в котором в тесном переплетении сна и яви обвинённый в краже работник кинотеатра оказывается великим сыщиком.
Картина Бастера Китона — ещё один метафильм в череде моих фаворитов, наряду с «Окном во двор» и «Подглядывающим Томом». Причём «Шерлок младший» — ещё и один из первых примеров кино о сущности кинематографа.
Китон умудряется объединить в одном очень коротком фильме (после всех сокращений осталось 45 минут экранного времени) бурлескную комедию и динамичные, совершенно сумасшедшие трюки с глубоким взглядом не только на кинематограф, но и на природу вещей. Меня больше всего завораживает именно сновидческая реальность, которая размещается в центре повествования, между спокойным темпом первых двух частей и головокружительным финалом, который смотрится на одном дыхании.
Бастер Китон, на мой взгляд, являлся серьёзным мыслителем, который постоянно стремился сорвать с обычных предметов приставшие к ним образы человеческого сознания. В его фильмах вещи существуют отдельно от «идеи этой вещи», сформировавшейся в человеческом сознании за долгие годы использования. Китон словно «обнуляет» эти понятия и элегантно выходит на улицу через сейфовую дверь. Также удивляют простота и изящество, с которой неутомимый комик демонстрирует ответ на такой философский вопрос, как попадание человека в монтажную склейку — уж раз начал исследовать возможности кино, как нового вида искусства, так делай это до конца.
На самом деле, фантастические по своей изобретательности и сложности кадры можно найти практически во всех фильмах Китона, но в таком концентрированном виде, да ещё и с исследованием природы кинематографа — только здесь.
№8 из самых любимых фильмов.
Peeping Tom by Michael Powell, 1960.
«Подглядывающий Том» Майкла Пауэлла — это была любовь с первого кадра. Не все фильмы раскрываются так быстро — чтобы влюбиться в «Гражданина Кейна» мне пришлось смотреть его дважды.
Майкл Пауэлл, ученик Альфреда Хичкока, является одним из ведущих режиссёров Британского кинематографа. По количеству шедевров с ним может сравниться разве что Дэвид Лин. В последнем списке Sight and Sound из десятки лучших британских фильмов Пауэллу принадлежит половина. Однако, все эти пять лент, отмеченных мировыми критиками, — это картины творческого тандема Майкла Пауэлла и Эмерика Прессбургера — «Лучников». Как правило, это очень красочные, немного тяжеловесные полотна, в которых авторы создают экзотические миры и исследуют роль любви в жизни человека.
Я же больше всего в творчестве великого англичанина люблю как раз картину более скромную, картину снятую уже после расставания с Пресссбургером и картину, которая фактически уничтожила карьеру Пауэлла — публика оказалась не готова к такому жестокому исследованию метафизики кинематографа.
Ассистент оператора Марк Льюис (в блестящем исполнении Карлхайнца Бёма) всё свободное от работы время посвящает документалистике. Он практически не расстаётся с камерой, постоянно следит за своими соседями, а любимыми сюжетами для него являются предсмертные крики женщин, которых он убивает довольно изощрённым способом.
Как и все цветные фильмы Пауэлла, «Подглядывающий Том» сразу завораживает своей палитрой. С той разницей, что работы «Лучников» были построены на гармонии цветов, а здесь оператор Отто Хеллер словно идёт от противного и ищет кричащие, дисгармоничные сочетания. Фильму вообще лишен визуальной рациональности и чередует разные типы изображения.
По тугой спирали «Подглядывающий Том» погружает тебя глубинную сущность кинематографа — ненасытного вуайера, который питается человеческими жизнями и страхами, любит уродов и на самом деле оказывается не способен передать реальную жизнь, не насилуя её.
Мне нравится в фильме Пауэлла глубина возможных толкований, точный звуковой ряд, нервная одержимость Бёма, выразительные глаза Мойры Ширер, которая пытается силой любви вытянуть главного героя из липкой тьмы наполненной болью проявочной, и смелый шаг вперёд в деле создания метафильма по сравнению с пунктом номер 4 из моего списка. У Хичкока мы были по одну сторону экрана, а убийца — по другую. Пауэлл же идёт гораздо дальше и впрямую ставит зрителя на место убийцы, делая орудием смерти саму кинокамеру.
№7 из самых любимых фильмов.
Grapes of Wrath by John Ford, 1940.
Между утончённостью Мидзогути, экспериментами Довженко, формализмом Хичкока и лаконизмом Ульмера нашлось место и для представителя строгого классицизма — Джона Форда, по прозвищу Джек. Обладатель шести режиссёрских «Оскаров» прославился прежде всего своими вестернами. При этом как раз истории о ковбоях не принесли Джеку ни одной золотой статуэтки. Также и я из наследия Форда больше всего люблю не «Искателей» или «Мою дорогую Клементину», а «Гроздья гнева» — экранизацию одноимённого романа Джона Стейнбека.
В период Великой депрессии из тюрьмы выходит отсидевший за убийство фермер Том Джоуд, который обнаруживает, что в Оклахоме фермеров теперь сгоняют с земель и сносят дома бульдозерами. Том как раз успевает присоединиться к своей семье в их путешествии на разваливающемся грузовике на запад на поиски лучшей жизни в солнечной Калифорнии.
Фордом восхищались такие барочные и оригинальные режиссёры, как Орсон Уэллс и Жан Ренуар. Действительно, в фильмах Джека завораживает его умение спрятаться за стилистический минимализм неподвижной камеры и традиционного монтажа. Красоту «Гроздьям гнева» обеспечивает операторская работа Грегга Толанда — одного из лучших операторов своего времени. Играя с контрастами и потенциалом статичных дальних планов он эффектно передает состояние героев, оставаясь в рамках строго реализма (Толанд и велик именно потому, что умел одинаково работать и с вычурным визионером Уэллсом и со сдержанными Уайлером и Фордом, которые никогда не гнались за броским изображением).
В «Гроздьях гнева» проявляются лучшие черты Форда — умение работать с актёрами и выстраивать драматургию. Из группового портрета, конечно, сразу выделяются Джон Кэррадайн и Генри Фонда. Для меня это вообще любимая роль последнего. В «12 разгневанных мужчинах» Фонда слишком хорош, слишком идеален в своём белом костюме и со светлым огнём в глазах. У Форда Фонда (любимый актёр режиссёра после Джона Уэйна) опять же становится народным праведником и правдоискателем, но обертон статьи за убийство и насилие, с которым столкнётся Том Джоуд в конце фильма, придают образу больший объём и глубину.
Силой фильма становится строгая, почти документальная фиксация режиссёром событий жизни несчастных оклахомцев. Множество конфликтных ситуаций (Форд умел придать вес каждой отдельной сцене) режиссёр демонстрирует с некоторой авторской отстранённостью, словно снимает репортаж для BBC. И это умение реалистично передать настоящий момент таким, какой он есть, не пытаясь лезть со своими трактовками (не зря Форда прозвали Либеральный Демократ Республиканцев) и стилистическими излишествами, совершенно прекрасно.
Перефразируя Довлатова могу сказать: можно благоговеть перед умом Эйзенштейна, восхищаться изяществом Уэллса, ценить нравственные поиски Бергмана, юмор Уайлдера, и так далее.
Однако похожим быть хочется только на Форда.
№6 из самых любимых фильмов.
«Арсенал» Александра Довженко, 1928.
Главными произведениями советского игрового кинематографа 1920-х гг. являются, без сомнения, «Броненосец Потёмкин» Сергея Эйзенштейна и «Земля» Александра Довженко. Для них стоит отвести место в списках лучших или самых значимых фильмов. Я очень люблю выверенную и гармоничную драматургию Эйзенштейна, а также поэтичность «Земли» и её мощный финальный монтажный ряд. Но всё-таки моим избранником из того времени является фильм, протянувшийся ниточкой между вышеозначенными шедеврами Эйзенштейна и Довженко, Леонардо да Винчи и Микеланджело Буонарроти нашего авангарда.
«Арсенал» — это второй фильм «украинской трилогии», картина, снятая как «экзамен на Эйзенштейна» (также, как после выхода «Земли» наши режиссёры будут сдавать «экзамен на Довженко»). Уже после «Арсенала» возникнет самобытная «Земля», прославившая режиссёра.
Фильм «Арсенал» посвящён драматическим событиям Первой мировой войны и восстанию против Царской Рады в январе 1918 года. Картина завораживает с самых первых минут, когда Довженко с помощью символов и метафор передаёт ужасы войны с немцами. Центром этого эпизода становится незабываемый бенефис легендарного украинского актёра Амвросия Бучмы, кстати, воевавшего на фронте на стороне Австрии. Его немецкий солдат, заходящийся в диком смехе от веселящего газа надолго врезается в память и становится мощной иллюстрацией абсурдности этой войны. Героя Бучмы окружает смеющиеся мертвецы, а живые солдаты, напротив, лишены лиц. Из фильма запоминается не столько сам сюжет, посвящённый борьбе за власть на территории революционной Украины, а сильные и точные образы, порой выходящие в мифологическое и сюрреалистическое пространство. Говорящие лошади, застывшие люди, несущийся к своей гибели поезд с удалыми бойцами, оживший портрет Шевченко и вечно живой под пулями врагов Тимош Семёна Свашенко (жаль, что такому фактурному актёру не нашлось место в звуковом кинематографе) сливаются в единую симфонию ужаса войны международной и войны братоубийственный. Благодаря режиссуре Довженко и графичным кадрам оператора Даниила Демуцкого «Арсенал» стал для меня одним из самых сильных фильмов о войне. Фильмов, далёких от реализма, и от того ещё более страшных.
№5 из самых любимых фильмов.
The Wind by Victor Sjöström, 1928.
Любимая роль любимой актрисы. Лилиан Гиш, скончавшаяся лишь в 1993 году, чуть-чуть не дожив до своего столетия, была открыта Дэвидом Гриффитом. Именно через фильмы «отца кинематографа» о ней узнали советские режиссёры 20-х гг. и пытались в своих работах воссоздать этот образ. Однако у Гриффита Лилиан Гиш играла прекрасные, но довольно однотипные роли в картинах, наполненных порой излишней сентиментальностью. По-настоящему она раскрылась, когда ушла от Гриффита к только что приехавшему в Америку величайшему шведскому режиссёру Виктору Шёстрёму. После этого она стала играть широкий диапазон ролей. Как она будет прекрасна в свои шестьдесят с длинным ружьём в руках в «Ночи Охотника» Чарльза Лотона!
Ингмар Бергман, выросший на Шёстрёме и ставший его «крёстным сыном» в кино, обожал «Возницу» — шведский фильм Шёстрёма. При всех неоспоримых достоинствах этой поэтичной и очень красивой картины, мне гораздо ближе именно «Ветер». Это романтический фильм о девушке, которая уезжает из развитой Вирджинии к своему брату в дикую глушь Техаса, где на сотни миль вокруг одни прерии с мустангами, где почти круглосуточно дуют сильнейшие ветры, сводящие людей с ума. Шёстрём показал мощь стихии так, как это всегда умели делать шведы — выразительно, сильно, с метафорическим образом белой лошади в облаках, которая периодически является главной героине.
Эмоциональная глубина этой картины так трогает, потому что Шёстрём взял лучшую актрису своего времени и выразил через неё собственные страхи и терзания мигранта, оказавшегося в чужой и дикой стране.
Песчаные бури, создаваемые на площадке парой авиационных турбин превращают «Ветер» в подлинный шедевр чистого кинематографа. Ведь мы помним, что на первом публичном сеансе братьев Люмьер зрителей больше всего взволновали колышущиеся листья на заднем плане фильма «Кормление ребёнка». До изобретения кино не было возможности так правдоподобно передать движение природы.
Что может быть лучше сплава бушующей стихии, мятущейся души героини Лилиан Гиш, поэтического видения Шёстрёма и непреднамеренного убийства, совершенного хрупкой женщиной?
№4 из самых любимых фильмов.
Rear Window by Alfred Hitchcock, 1954.
С четвёртой позиции начинаются условности. Первые три фильма я могу довольно чётко ранжировать в определённом порядке. Ими полностью исчерпывается мой менталитет и темы, которые в наибольшей степени мне интересны в жизни и искусстве. Я существую в моменте между смертью Хэскелла и воскрешением Ингер. В принципе трёх вышеозначенных фильмов мне достаточно, но раз уж мы условились о десятке, то давайте поговорим ещё о семи, которые будут идти приятным дополнением и будут выстроены в совершенно произвольном порядке.
Пятидесятые, как и двадцатые, богаты на шедевры, это факт. Ещё один прекрасный фильм того времени — это «Окно во двор» Альфреда Хичкока, которое открывает золотое десятилетие Хичкоковской карьеры. Именно в этот период творчества, мастер саспенса снял свой лучший фильм — «Головокружение», и свой самый, на мой взгляд, совершенный фильм — «Психоз».
Что касается, «Окна во двор», то это, как мне кажется, тот самый фильм, который стоит оставить в случае, если будет уничтожен весь кинематограф. Здесь собраны по чуть-чуть элементы основных жанров: от триллера до мелодрамы, от комедии до детектива. «Окно во двор» является одним из главных примеров метафильма — фильма, который раскрывает самую сущность кинематографа. Это же фильм не только и не столько о фотографе, который любит подглядывать за соседями, сколько тонко выстроенный трактат о том, как устроено зрительское восприятие кинематографа. Кроме того, «Окно во двор» — прекрасный пример чистого кинематографа, в котором Хичкок демонстрирует своё умение рассказывать историю визуально и создавать человеческие эмоции из монтажных склеек, правильно компонуя кадры.
В этой картине все элементы соединяются в гармоничную симфонию: технические ухищрения и продуманные до последних мелочей кадры Хичкока, наряды очаровательной Грейс Келли, которая играет тут свою лучшую роль, сложнейшая оригинальная декорация и обаяние Джеймса Стюарта — моего любимого актёра США.
После трёх довольно мрачных в своей массе фильмов моего топ-3 впору спросить про «Окно во двор»: много ли режиссёров смогут с такой лёгкостью снять ироничную и тонкую комедию на сюжет, достойный настоящего слешера?
№3 из самых любимых фильмов.
Detour by Edgar G. Ulmer, 1945.
Моей любимой эпохой в кинематографе является фильм-нуар. Поэтому неудивительно, что в любимой тройке находится представитель этого направления.
Эдгар Ульмер — один из редких примеров совершенно маргинального режиссёра. На студиях ему не нравились ограничения и давление продюсеров, поэтому он любил снимать дешёвые странные фильмы, но обязательно с полным контролем над картиной. Именно таким образом он снимал заказные низкобюджетные фильмы на идише, фильмы о нудистах и об американских «Казаках в изгнании». При этом Ульмер является одним из немногих прямых учеников Фридриха Мурнау.
Нуар «Объезд» был снят в 1945 г., сразу после выхода этапной для жанра «Двойной страховки», после которой о нуаре заговорили, как о высоком искусстве. В основе истории лежит путешествие тапёра автостопом в Лос-Анджелес к своей невесте, которое оборачивается чередой трагических и нелепых смертей.
«Объезд» развивает одну из самых кинематографических тем — темы двойников, которую я опять же очень люблю, и которая так здорово смотрится на экране. Обмен личностями, обмен судьбами и масками не раз возникает в творчестве крупнейших режиссёров мирового кино.
Фильм Ульмера резко выделяется из других прославленных примеров нуара своим низким бюджетом и неизвестными актёрами. Снятый в буквальном смысле «на коленке», он завораживает своей простотой и глубиной одновременно. С исполнителем главной роли — Томом Нилом Ульмер попал в яблочко. Несколькими годами позже уже в реальной жизни актёр застрелит свою жену. Энн Севидж с внешностью прокуренной уличной потаскухи абсолютно лишена нарочитого лоска Авы Гарднер, Ланы Тёрнер и Риты Хейворт — типичных femme-fatale того времени. И именно Энн Севидж для меня стала воплощением типа роковой женщины — от слова «рок».
Ульмер умудряется привнести в сделанную на задворках Голливуда картину мрачное вселенское видение Мурнау. Этот фильм — воплощение фатализма, который я искренне обожаю. У героя нет ни единого шанса вырваться из цепких лап рока, который вешает на него один труп за другим. Начинается история, как классическое Аристотелевское обвинение невиновного и заканчивается почти Эдиповыми муками. Герой ехал по прямой дороге, а она превратилась в запутанный лабиринт телефонного провода, он хотел добраться до города своей невесты, а в конце путешествия между ними разверзается непреодолимая пропасть.
Эта же неумолимая судьба сделала из снятого большей частью в гараже фильма с второсортными актёрами признанный шедевр.
№2 из самых любимых фильмов.
Ordet by Carl Theodor Dreyer, 1955.
Вторая позиция моего персонального топ-10 также неизменна уже много лет. «Слово» Карла Дрейера я посмотрел первый раз в то же время, что и «Сказки туманной луны после дождя» Кэндзи Мидзогути. Между этими фильмами много общего:
в центре повествования находится женщина, важнейшим элементом сюжета является преодоление смерти сверхъестественным способом, а действие разворачивается на длинных и очень красивых чёрно-белых кадрах.
У эклектичного Дрейера, который за свои 13 (14) фильмов практически ни разу не повторился, есть два признанных шедевра. Один немой, а один звуковой. Это «Страсти Жанны д’Арк» и «Слово». Первый, конечно, значительнее, и ему мы отведём место в другом топ-10. «Слово» же гораздо ближе моему сердцу.
Из всех формул религиозной киномысли мне ближе всего именно Дрейер, в фильмах которого «присутствие Бога указывает на присутствие Бога». Бергмановское «отсутствие Бога указывает на присутствие Бога», конечно, богаче на варианты, но путь Дрейера сложнее. Подвести зрителя к чуду, заставить его поверить по-настоящему, без фальши, без натяжек и авторского произвола, неимоверно трудно. Тем более, в рамках такого реалистичного и грубого искусства, как кинематограф. Суровому датчанину это удалось.
К возвышенному финалу нас готовит само тело картины. Длинные кадры размеренной жизни датской протестантской общины обладают очень медленным внутренним темпом, который постепенно гипнотизирует зрителя. Тщательно выстроенное пространство кадра с глубоким серым тоном пустых стен (в противовес ангельской белизне стен Руанского суда в «Страстях…»), в котором нет ни одного лишнего предмета, по своему лаконизму приближается к иконе. Движения камеры Дрейера и его оператора Хеннинга Бендтсена порой нарочно разрушают земное пространство, чтобы помочь зрителю перейти в уровень духовных материй. Из подобных полётов, бытовых сторон жизни, человеческой грубости и отчуждения, а также прямолинейных, и оттого ещё более эффектных, разговоров о Боге и складывается этот чудесный и уникальный по-своему фильм, самый религиозный фильм из всех, которые я видел.
P. S. Говоря о «Слове» невозможно не сказать о маленьком шедевре Габриэля Акселя, в котором он решил подарить дрейеровским строгим датчанам изысканное плотское наслаждение. Что из это получилось, можно увидеть в фильме «Пир Бабетты» (1987). Этот фильм не входит в мой личный топ-10, но уж точно является самым вкусным фильмом, который я видел.
№1 из самых любимых фильмов.
Ugetsu Monogatari by Kenji Mizoguchi, 1953
Эта позиция не меняется уже пять лет, с тех пор, как я 1 марта 2011 года первый раз увидел «Сказки туманной луны после дождя». Для меня лично это единственный фильм, которой полностью соответствует моим взглядам на киноискусство.
В основе фильма лежит история двух простолюдинов, которые в кровавый период борьбы сёгунов за власть в конце XVI века решают попытать счастья на войне и бросают ради славы и денег свои семьи.
В фильме Мидзогути завораживает эстетика позднего средневековья, смешанная с жестоким реализмом и чувственной мистикой. Мидзогути в принципе самый романтический из большой тройки японских режиссёров (Одзу, Мидзогути, Куросава) и самый поэтому мне близкий. Гремучая смесь семейной драмы о тяжёлой женской доле, истории о страстных призраках и нравоучительного романа была создана автором из сплава японских новелл XVIII века и зрелого Мопассана.
Соединение этих сложных и разносторонних тем сочетается у Мидзогути с особой подачей материала. Длинные и сложные по своей внутренней мизансцене кадры-свитки создают глубокое объёмное пространство и при этом обладают меньшей нарочитостью, чем, например, эксперименты Орсона Уэллса. Визуальный ряд великого Кадзуо Миягавы то графичен и строг, как в сцене обеда с призраком на берегу, то расплывается туманом китайской туши в незабываемой переправе через озеро Бива.
Я ни у кого больше не видел такого высокоуровневого соединения средневековой экзотики с мистикой и темой взаимотношений полов — центральной темой для всего Миздзогути.
Наличие двух центральных персонажей позволяет режиссёру одновременно показать два финала: нравоучительный и комичный хеппи-энд и пробирающий до дрожи в звуках древней японской музыки финал драматический, который в последней панораме изящно закольцовывает мировую линию повествования с такой же лёгкостью и изяществом, с которой Мидзогути совмещает в одном кадре мир людей и мир духов.
«She Wore a Yellow Ribbon, 1949». Второй кавалерийский фильм Джона Форда
Хронологически действие фильма Джона Форда «Она носила жёлтую ленту» начинается там, где заканчивается предыдущий фильм «кавалерийской трилогии» — «Форт Апачи». После разгромной для белых битве при Литтл-Бигхорн индейские племена объединяют усилия в войне против захватчиков. В условиях кровавой войны выходящий через неделю в отставку капитан Натан Бриттлс (Джон Уэйн) должен выполнить сложное задание своего майора Мака Олшарда (Джордж О’Брайан). Вместо обычного патрулирования майор просить посадить в дилижанс его жену (Милдред Нэтвик) и племянницу Оливию Данбридж (Джоанна Дрю), которые не хотят зимовать в глухом форте. За Оливией ухаживают два лейтенанта: Флинт Кохилл (Джон Агар) и Росс Пеннелл (Гарри Кэри младший). Сопровождает патруль и верный сержант Натана — ирландский выпивоха Куинкэннон (Виктор МакЛаген).
Через несколько дней Натан рапортует Маку Олшарду о полном провале операции: из-за присутствия в регионе большого числа индейцев патруль опоздал на дилижанс, не смог сорвать сделку по продаже индейцам винчестеров, случайным свидетелем которой стал, да ещё и не смог спасти от набега семью поселенцев. В день отставки Натан Бриттлс надевает гражданскую одежду и отправляется в Калифорнию искать себе пристанище. По дороге он понимает, что ещё может что-то сделать для своих ребят в оставшиеся до истечения полномочий несколько часов…
Не такой масштабный по охвату, как «Форт Апачи», данный фильм поднимает проблему старости. Сюжет сегодня кажется избитым, благодаря огромному количеству эксплуатирующих его полицейских боевиков, — самое сложное задание настигает офицера в последний день перед выходом на пенсию. Форд не даёт своему герою отправиться на пенсию в поисках новой жизни — капитан Натан Бриттлс полностью принадлежит армии США и умереть он должен в синей форме. Этот благородный патриотический посыл подкреплён тем фактом, что могила жены Натана находится на территории форта. А значит, армия стала его семьёй и домой, который негоже покидать. Монолог капитана у надгробного камня — одна из самых красивых сцен фильма, снятая в ярко-красных тонах. Вообще, весь фильм построен на цветовых рифмах голубого неба с синей формой и жёлтых обшлагов с оранжевыми песками долины Монументов. «Она носила жёлтую ленту» — такой же красивый фильм, как и «Форт Апачи», но красота эта совершенно другого рода. «Форт Апачи» поражает ловким использованием инфракрасной технической плёнки, а данный фильм — не менее изобретательной работой с цветом в пейзажных съёмках (павильонные сцены, как правило, сняты хуже). На мой взгляд, «кавалерийская трилогия» снята Фордом по нисходящей: лучший фильм — «Форт Апачи», худший — «Рио Гранде», а рассматриваемая картина примостилась ровно посередине.
«Fort Apache», 1948. Военная мифология от Джона Форда
«Форт Апачи» — первый фильм, так называемой «кавалерийской трилогии» Джона Форда. В «Форт Апачи» на границе с Мексикой прибывает новый командир — полковник Оуэн Тёздей (Генри Фонда), который везёт с собой дочь Филадельфию (Ширли Темпл). Оуэн крайне недоволен своим назначением, воспринимает его как ссылку, боится, что не сможет здесь отличиться. Ещё на подъезде к форту Филадельфия знакомится и влюбляется в лейтенанта Майкла О’Рурка (Джон Агар). Полковник Оуэн быстро наводит в сонном форте железный порядок и дисциплину — он надеется, что начальство заметит его, если «Форт Апачи» станет лучшим гарнизоном на границе. Его муштра вызывает недовольство старожилов форта, особенно капитана Кирби Йорка (Джон Уэйн). Когда Майкл выезжает на прогулку с Филадельфией, не спросив разрешения у полковника, Оуэн впредь запрещает им видеться и отметает любые намёки на женитьбу двух любящих сердец. Вскоре возникает волнение в среде апачей вождя Кочиса (Мигуэль Инклан). Капитан Йорк, знакомый с индейскими обычаями, пытается уладить дело миром, но Оуэн, считающий индейцев недоразвитыми дикарями, видит в сражении с ними возможность поучить награду или повышение…
В этом фильме, основанном на истории Джорджа Кастера и битвы при Литтл-Бигхорн, Джон Форд в очередной раз продемонстрировал свой талант романиста от кино. Маленький форт, затерявшийся на самом краю американской Ойкумены, становится микрокосмом, через события внутри которого, Форд показывает всё многообразие жизни. В фильме нет жёсткой осевой сюжетной линии и доминирующего главного героя, что роднит «Форт Апачи» с «Дилижансом». Вплоть до финального похода на индейцев фильм состоит из калейдоскопа сцен из жизни старшего и младшего командного состава, а также их жён. Чередуя интерьеры и экстерьеры, комизм и драматизм, Форд пытается максимально полно передать быт кавалерийского полка и это полнота охвата и превращает фильм в нечто большее, чем военная зарисовка. Гарнизон форта до прибытия полковника Оуэна — это жители мифического «Золотого века». Добрые люди, довольно миролюбивые для военных, живущие по стародавним правилам приличий и чести, которые порой жестче соблюдаются, чем военный устав полковника Оуэна. Да, солдаты имеют свои слабости, но они оказываются безобидными по сравнению с одержимостью нового начальника соблюдать правила распорядка и его желанием получить очередной кровавый орден. Двойником Оуэна становится лейтенант О’Рурк, который личным примером демонстрирует, что можно быть отличным дисциплинированным офицеров без каких бы то ни было перегибов. Кстати, лейтенант — самый безжизненный и плоский герой фильма. Одна из ключевых сцен противостояния гарнизона и полковника, прекрасно демонстрирующая мастерство Форда, — это идиллические танцы, которые были жёстко прерваны Оуэном ради военного сбора. Прекрасный финал отличает картину от схожего эпоса Форда — «Как зелена была моя долина». Там «Золотой век» сменялся разочарованием и потерями, здесь же герои фильма в итоге победили внедрившийся чужеродный излишний порядок. Для Форда принципиально важно противопоставить разные виды законов и отношения к ним. Оуэн свято блюдёт закон, что часто выходит боком. Так он ничего не делает с алчным торговцем, спаивающим индейцев, потому, что его деятельность санкционированна правительством США. Закон для Оуэна важнее человека, в то время, как его подчинённые, даже если где-то закон и преступают, но остаются нормальными социализированными людьми.
Форд не был бы Фордом, если бы, показав на экране мифологическое сообщество, не дал бы взгляда со стороны. Этой цели служит прекрасный эпилог, который даёт практически противоположный взгляд на события, развернувшиеся в «Форте Апачи». Он не столько призван расставить точки над «i», сколько представить конфликт под другим углом зрения сторонних наблюдателей и историков. Разнице между реальностью и легендой будет посвящён один из лучших фильмов Форда — «Человек, который застрелил Либерти Вэланса».
«Prisoner of Shark Island, the», 1936.
Узник Острова акул в одноимённом фильме Джона Форда — это врач-южанин Сэмюэл Мадд (Уорнер Бакстер). Повинуясь своему долгу, он ночью принял у себя в доме и оказал помощь Уилксу Буту, только что застрелившему Авраама Линкольна. За это Мадд был арестован как заговорщик и чудом избежал виселицы. Вместо казни военный суд отправил его отбывать пожизненное заключение на Остров акул во Флориде, откуда невозможно сбежать, а заключённые быстро умирают от лихорадки. Жена Сэмюэля по имени Пегги (Глория Стюарт) с помощью своих друзей составила план. Мадда надо было вытащить с острова и сдать в руки гражданского суда, который пересмотрел бы дело.
После неудачного побега Мадда бросили в карцер. Но тут разразилась страшная эпидемия лихорадки, которая сразила тюремного врача. Мадда согласился взяться за лечение больных. Самоотверженным трудом и мужеством он остановил бунт чернокожих охранников, заставил трусливого капитана, привёзшего лекарства, но не желающего контактировать с больными, пристать к форту и остановил эпидемию. Благодарные охранники, раньше ненавидевшие Мадда, как Иуду, подписали коллективное прошение о помиловании.
Эта крепко сделанная захватывающая картина разбивается на три части. Первая связана с Бутом и процессом, вторая — с побегом, а третья — с лихорадкой. Каждая из них по своему интересна и обладает необходимым напряжением. Хотя эти части практически не связаны друг с другом и не обладают достаточным внутренним конфликтом. История восстановления доброго имени рассказана несколько прямолинейно и практически без полутонов. Это соотносится со слабой по меркам Форда актёрской игрой Уорнера Бакстера, Глории Стюарт и Джона Кэррадайна, играющего жестокого сержанта в тюрьме, который потом первый подписывает помилование. Форд прежде всего снимает фильм о духе человека, простого сельского врача, который неожиданно открыл в себе колоссальную силу волю, позволившую ему выжить в весьма сложных условиях. Некоторая бледность актёрской игры отчасти компенсируется идеальным монтажом и великолепным рисунком света Берта Гленнона.
«My Darling Clementine», 1946. Джон Форд рассказывает историю Уайетта Эрпа
Первым фильмом, в котором Генри Фонда снялся, вернувшись с войны, стала картина Джона Форда «Моя дорогая Клементина». Из Мексики в Аризону перегоняют скот на продажу братья Эрпы: Уайетт (Генри Фонда), Морган (Уорд Бонд), Вёрджил (Тим Холт) и Джеймс (Дон Гарнер). В пустыне недалеко от городка Тумстоун к ним подъезжает суровый старик, отец большого семейства Клэнтонов (Уолтер Бреннан). Он предлагает выкупить скот, но Уайетт вежливо отказывается. Старшие братья Эрпы отправляются в Тумстоун, а наутро обнаруживают, что Джеймс убит, а скот похищен. Тогда Уайетт, в первые же часы пребывания в городе заявивший о себе, как о смелом и отважном ковбое, да к тому же ещё и бывший когда-то маршалом, принимает маршальские полномочия в Тумстоуне. Он планирует остаться в городе до тех пор, пока не найдёт убийцу брата.
В Тумстоун возвращается после недолгого отсутствия хозяин местного игорного дома Док Холлидей (Виктор Мэтьюр). Это бывший хирург с тяжёлым характером, алкоголик и туберкулёзник. Уайетт быстро находит общий язык с Доком. Вскоре после приезда Дока за ним приезжает очаровательная Клементина Картер (Кэти Даунс), которая давно его искала по разным городам Дикого Запада. Она когда-то была любовницей Дока. Сейчас же Док живёт с неуравновешенной танцовщицей Чиуауа (Линда Дарнелл). Уайетт с первого взгляда влюбляется в Клементину. Док же не желает её видеть, он постоянно бежит от своего прошлого, пытаясь перехитрить подкрадывающуюся к нему смерть. Он ставит ей ультиматум: один из них должен покинуть город. Клементина медлит, и Док спешно уезжает. Чиуауа после отъезда возлюбленного врывается к Клементине и устраивает сцену. Пришедший на помощь Уайетт обнаруживает на шее Чиуауа медальон убитого брата. Чиуауа говорит, что ей это подарил Док. Уайетт догоняет Дока и силой привозит его в город. На допросе Чиуауа сначала указывает на Дока, а потом всё-таки признаётся, что медальон у неё от Билли Клэнтона. Подслушивающий разговор Билли стреляет в Клементину и сбегает. Его догоняет Вёрджил, убивает, но сам погибает от руки старика Клэнтона.
Док пытается сам прооперировать любимую, но она умирает. Тут как раз приезжает Клэнтон, бросает к ногам Уайетта тело брата и называет место встречи: коралль «О. К.». Уайетт и Морганы Эрпы вместе с Доком отправляются на дуэль с Клэнтонами. В перестрелке погибают все Клэнтоны и Док. Уайетт покидает Тумстоун и обещает Клементине вернуться.
«Моя дорогая Клементина» — очередной шедевр Джона Форда. Это интимный вестерн, всё действие которого сосредоточено вокруг отношений двух мужчин и двух женщин. Война Эрпов с Клэнтонами по сути становится драматичным фоном, а ещё точнее, служит лишь завязкой и развязкой фильма. Сразу стоит сказать, что снятая Джозефом МакДональдом картина является одной из самых красивых в творчестве Форда. При обычной классицистической строгости неподвижной камеры, оживающей в тех редких случаях, когда надо передать особое напряжение ситуации, «Мой дорогая Клементина» — эстетский фильм, с геометрически правильными кадрами, портретами в стиле кьяроскуро и великолепными ночными и дневными натурными съёмками. Красота фильма придаёт особый романтизм событиям фильма. Ведь Форд снимает фильм не о безымянных ковбоях. Он показывает тяжёлую жизнь настоящих героев Дикого Запада, вошедших в историю. Нельзя не сказать, что сам Форд был лично знаком с Уайеттом Эрпом.
Актёрская игра мужчин достаточно ровная и сдержанная. Правда, персонажу Генри Фонды не хватает глубины и остроты характера, которую неожиданно демонстрирует сумрачный Виктор Мэтьюр с трагичным взором, полном печали о себе. Именно он и заросший бородой хитрый старик в исполнении как всегда безупречного Уолтера Бреннана задают тон этому достаточно мрачному и жестокому фильму, в котором нет даже намёка на счастливый конец. Остановка в Тумстоуне лишила Уайетта скота, двух братьев и друга, а взамен он получил лишь призрачную надежду когда-нибудь соединиться с неожиданно возникшей возлюбленной. Безмолвная финальная перестрелка, поставленная с хореографической чёткостью, становится исключительно удачным и зрелищным финальным аккордом личной драмы Уайетта Эрпа в Тумстоуне.
«Моя дорогая Клементина» — выдающийся вестерн, очень красивый, насыщенный изысканными лирическими отступлениями и наполненный глубоким и неподдельным драматизмом человеческих отношений.
«How Green Was My Valley», 1941. Уэльская сага Джона Форда
«Как зелена была моя долина» — один из тех немногочисленных фильмов, в которых Джон Форд обращает взгляд на свою историческую родину — Британские острова, откуда приехали в США его родители. Главные герои имеют много общего с реальными родственниками режиссёра. Глазами мальчика Хью (Родди МакДауэлл) показана история уважаемой семьи Морганов в маленьком шахтёрском городке, над которым вечно стоит чёрный дым. У Хью строгий патриархальный отец Гвиллим (Дональд Крисп), красавица-сестра Энгеред (Морин О’Хара) и пятеро чумазых от угольной копоти старших братьев, из которых женат только Айвор (Патрик Ноулс). Резкое снижение зарплаты на шахте вызывает раскол в семье. Братья настояли на забастовке и ушли из дома отца, считающего забастовку социалистическим бредом. Через полгода семью примирило лишь вмешательство нового священника мистера Граффида (Уолтер Пиджеон) да несчастье: мать и Хью провалились под лёд и отморозили себе ноги. Мать вскоре пошла, а ребёнка долго ставил на ноги священник. Потом двое сыновей Гвиллима уезжают в США, спасаясь от безработицы. Айвор гибнет в шахте накануне рождения своего сына. Бедность не даёт Граффиду жениться на Энгеред, и её отдают за наглого сына хозяина шахты. Они также покидают Уэльс. Хью идёт в школу, где закаляет свой характер в постоянных драках с одноклассниками, презрительно относящимися к шахтёрскому сыну.
После школы Хью неожиданно для своих родителей говорит, что хочет пойти по стопам отца и братьев и работать на шахте, а врачом или адвокатом быть совсем не хочет. Его берут в шахтёры, но увольняют двух его братьев — они слишком хорошие работники, им много приходится платить. Возвращается без мужа Энгеред. По городу ползут слухи, что он любовница мистера Граффида. В гневной проповеди тот обличает трусливый и лицемерный городок. Словно услышав возмущение служителя церкви, ему вторит возмущённая природа — обваливается шахта. В завале погибает старик Гвиллим. Его жена, дочь и невестка оплакивают потерю очередного мужчины в опустевшей семье. Хью вскоре покидает свою зелёную долину.
«Как зелена была моя долина» — эпическое кино. Несмотря на то, что в фильме проходит всего несколько лет, ощущение такое, что проживаешь целую эпоху в истории большой страны. Строгий классицизм Форда превращает фильм во вневременную историю человечества. Маленький шахтёрский городок, умещающийся на склоне горы, становится своеобразным микрокосмом. Форд умудряется в истории одного поколения показать и экономические проблемы начала двадцатого века, и отношения отцов и детей и женщин и мужчин, и психологию ребёнка, и, наконец, простую любовь мужчины и женщины. Форд сталкивает консерватизм и либерализм, показывает проблемы религиозного общества, при этом не занимает какую-либо сторону. С присущим ему талантом он изящно примешивает к общему драматичному, и даже порой трагичному тону этой возвышенной картины комические моменты, редкие радости суровой шахтёрской жизни. Нельзя не отметить, что фильму присущ исключительно естественный и ровный уровень игры всех актёров, что работает на создание документальности и достоверности происходящего.
«Как зелена была моя долина» — глубокая и проникновенная фреска, фильм-ностальгия, фильм-размышление режиссёра, который находится на самом пике своей карьеры, сняв практически подряд «Дилижанс», «Молодой Линкольн», «Гроздья гнева» и «Как зелена была моя долина».
«Young Mr. Lincoln», 1939. Генри Фонда изображает Линкольна
«Молодой мистер Линкольн» — фильм Джона Форда, рассказывающий об одном небольшом эпизоде из жизни великого политика. Авраам Линкольн (Генри Фонда) находится на самом пороге своей юридической карьеры. Он только недавно переехал в город и устроился работать адвокатом. На городском празднике двое его знакомых: Мэтт (Ричард Кромвель) и Адам (Эдди Куилан) подрались с грубияном по имени Скраб Уайт (Фред Колер). Подоспевший дружок Скраба Джон Палмер Кесс (Вард Бонд) обнаружил Скраба с ножом в сердце. Пьяную толпу от линчевания двух парней отговорил Линкольн, мужественно преградивший им дорогу и попросивший не убивать его «первых клиентов» и дать ему возможность вздёрнуть их по закону. Линкольн блестяще провёл судебное заседание, выставил на посмешище прокурора (Дональд Мик) и сумел доказать невиновность братьев.
Джон Форд – умный режиссёр. Он не стал пытаться снимать масштабный байопик и в двух часах экранного времени охватить всю жизнь великого Линкольна. Форд взял маленький эпизод из дополитической жизни Линкольна, предварил его небольшим вступлением, и на его примере показал все основные качества будущего президента. Линкольн предстает перед зрителем человеком очень умным, настойчивым, необыкновенно сильным и смелым, он хорошо говорит, умеет захватить внимание аудитории и остановить своим словом толпу пьяных мужиков, алчущих крови, наконец, он «по-особому смотрит на реку», как говорит один из героев фильма. При всех своих достоинствах Линкольн показан человеком весьма скромным, и даже не всегда уверенным в себе, в общем, человеком, а не мифическим героем, хотя в фильме и есть налёт мифологичности. Молодой Генри Фонда демонстрирует одну из своих лучших ролей. В прекрасно подобранном гриме он старается показать разносторонность своего героя.
Фильм снят практически в документальной манере. Никаких движений камеры или нарочитых крупных планов. За исключением музыки, которой много, стиль Форда максимально отстранённый. Он тщательно воссоздал атмосферу жизни маленького города середины позапрошлого века, населил его живыми и интересными людьми и предоставил зрителю возможность следить, прежде всего, за этими людьми, а не за кинематографическими изысками. Именно этот строгий стиль и придает картине неколебимую монументальность и достоверность.
«Informer, the», 1935.
«Осведомитель» Джона Форда посвящён войне за независимость в Ирландии. Джипо Нолана (Виктор Маклаглен) изгоняют из рядов сопротивления за то, что он не смог убить предателя. Он стал врагом для своих, он всегда останется врагом для англичан. Джипо остаётся только скрываться и голодать. Его девушка Кэти (Марго Грэм) вынуждена выйти на улицу. Однажды Джипо встречает своего старого друга Фрэнки (Уоллес Форд), за голову которого назначена награда. Джипо поддаётся искушению и сдаёт Фрэнки властям. На полученные деньги предатель первым же делом напивается. Затем, он заявляется на поминки Фрэнки, где вызывающе себя ведёт. Джипо вызывает к себе командир сопротивления и парень сестры убитого Дэн (Престон Фостер). Дэн верит Джипо и просит его помочь найти предателя. Тогда Дэн готов снова взять Джипо в ряды бойцов сопротивления. Джипо называет первое попавшееся имя из числа людей, поддерживающих сопротивление, и уходит. Дэн отправляет за ним пару своих людей. Они становятся свидетелями неуёмного транжирства «нищего» Джипо. То он угощает толпу людей в баре, то сорит деньгами в борделе. С каждым часом Джипо всё больше и больше напивается. В 1:00 его приводят на суд, где доказывают его виновность и сажают под замок. Пока бойцы сопротивления тянут жребий, чтобы решить, кто станет палачом, Джипо сбегает к Кэти. Кэти прячет его и бежит к Дэну, молить его о пощаде. Подпольщики понимают, что Джипо у неё, и им наконец удаётся его подстрелить. Умирающий Джипо заползает в церковь и успевает перед смертью получить прощение у матери Фрэнки.
«Осведомитель» — серьёзная драма с серьёзной актёрской игрой и красивой экспрессионистской картинкой Джозефа Августа. Всё действие фильма происходит туманной ночью. С одной стороны, это даёт возможность Форду снять выразительные кадры, а с другой, — проявляет недостатки павильонной съёмки. Вторым и последним недостатком картины является не очень хорошая работа со звуком.
Личная трагедия главного героя, его муки совести и попытки убежать от себя блестяще разыграны Виктором Маклагеном. Фильм, в котором главный герой всё время пьян, несомненно предоставляет талантливому актёру возможность разгуляться. Как всегда у Форда главного героя окружают персонажи, во-первых, интересные, а во-вторых, хорошо сыгранные. Строгая драматургия Форда практически не даёт осечек, и каждая сцена фильма обладает нужным зарядом психологизма. Собственно сам сюжет для Форда не так важен. Падение Джипо молниеносно происходит практически на первых минутах. Мотив к преступлению содержится в короткой сцене с Кэти в самом начале фильма. Финал также совершенно очевиден и закономерен (если не говорить о сцене с прощением, которая возникает достаточно неожиданно). Главный интерес для Форда представляет исключительно сам Джипо, его внутренние терзания и их внешние проявления.